Лисы-оборотни, офицеры НКВД и магический реализм. Отрывок из книги Анны Старобинец «Лисьи броды»

Уже на этой неделе выйдет долгожданный роман Анны Старобинец «Лисьи броды»!Это приключенческий магический триллер про затерянное на русско-маньчжурской границе проклятое место, в котором китайские лисы-оборотни встречаются с советскими офицерами, а беглые зэки — с монахом-даосом, владеющим тайной бессмертия. Публикуем одну из глав книги.

ГЛАВА 12

Маньчжурия. Лес у озера Лисье.

Начало сентября 1945 г.

   Лиза остановилась, отдышалась, поправила на шее цепочку с круг­лым кулоном и понюхала у себя под мышкой. Ей нравился соб­ственный запах. Но еще больше ей нравился терпкий запах лесной богини. Когда богиня потела, она пахла прелой землей, смолой и, сильней всего, можжевельником. Прикрыв чуть раскосые глаза и раздувая ноздри, Лиза уткнулась лицом в синюю гроздь шишкоя-год, потом лизнула одну из ягод кончиком языка и привязала крас­ную ленту к можжевеловой ветке. Прошла босиком по изумрудно­му, хрусткому, присыпанному сухими иглами мху к алтарю храма Отшельницы-Лисицы. Чугунный колокол, подвешенный к кре­пившемуся на четырех столбах навесу, болтался на ветру, издавая траурный звон. Она воскурила благовонные палочки, воткнула их в глиняную чашку с пеплом и поставила на жертвенный пень, а рядом с деревянной фигуркой крылатой лисы положила под­ношение — мертвого петуха. В прошлый раз Лиза привела сюда дочь, чтобы Небесная Ху-Сянь убедилась: ребенку нужна помощь, и срочно. Тогда они принесли для Ху-Сянь гусыню, и Настя спро­сила: «Неужели небожителям нравится есть дохлых птиц?» Лиза за­смеялась и сказала: «Думаю, нет. Но когда мы приносим небожите­лям подарки, они становятся к нам добрей». На самом деле она не была в этом так уж уверена. Ни в прошлый раз, ни теперь.

   Таежный лес, тянувшийся по сопкам вдоль озера Лисье, уже по­дернулся мутной ряской вечерних сумерек, и тонкие витиеватые струйки дыма тянулись от рыжих огоньков на кончиках кури­тельных палочек к темнеющим хвойным лапам, к можжевеловым ягодам, к напряженным соскам на Лизиной обнаженной груди и к ее золотому кулону.

   Она опустилась перед алтарем на колени, горячо зашептала по-китайски, потом на всякий случай повторила по-русски:

— Я принесла тебе еду, о Небесная Лисица Ху-Сянь. Ты воз­неслась, но я молю, будь милосердна к стаду живых! Особенно к моей дочери Насте, ей скоро семь. Обереги ее, не дай умереть, она всего лишь...

   Лиза вдруг замерла и насторожилась, прислушиваясь, как встревоженный зверь. Не рискуя встать в полный рост, на четве­реньках отползла за можжевеловый куст. Спустя минуту к поля­не выбрели двое бородатых мужчин с вещмешками, в стеганых куртках. Их лица в сумерках казались нечеткими, но по движе­ниям, позам и голосам было ясно, что один из них слаб и болен, а другой полон жизни.

— Стой, сил нет... — Слабый прислонился к низкорослой сос­не. — Дай пить... — его голос почти утонул в хрусте бодрых шагов второго, сильного.

   Сильный остановился, снял с пояса баклажку, сделал короткий глоток сам, остаток протянул Слабому. Тот жадно прильнул к гор­лышку — как будто надеясь этой водой напитать свою иссушен­ную болезнью и усталостью плоть. Сильный молча оглядел Сла­бого, потом сказал:

— Границу мы с тобой еще утром перескочили, Флинт. Выпол­няй уговор. Скажи, где мне искать Лену?

— Не бзди, Кронин, — прошелестел Слабый. — Дойдем до ведьминой фанзы, чифирнем — тогда расскажу.

— А если не дойдешь?

— Мое слово железное. Фанза рядом уже. Дойду.

— Это ж двадцать лет назад было, Флинт! А если нет давно ника­кой фанзы, а ведьма сдохла твоя давно, как ее хули там звали!..

— Хулидзин ее зовут. Она сдохнуть не может. Ведьмы вечно жи­вут.

— Как будто звон похоронный... Слышь? — Сильный прибли­зился к кумирне, потом шагнул к зарослям, за которыми прята­лась Лиза, потрогал разноцветные тряпицы и ленты, привязан­ные к можжевеловым веткам, снова отошел к алтарю. — Что за хрень тут?

— Типа церкви у косоглазых. Они здесь молятся, — Слабый за­вороженно уставился на курящиеся свечи.

— Молятся пню? — Сильный потянулся рукой к фигурке крыла­той лисы.

— Не трожь! — Слабый перехватил руку Сильного. — Шепятничать в кумирне нельзя. Плохая примета.

— А что в кумирне можно? — насмешливо спросил Сильный.

— Сказал же тебе: молиться. Еще тут можно желание загадать. Загадай, чтоб кралю свою найти. Одну свечу выбери. Если дого­рит — сбудется.

   В темном небе, словно насмехаясь над Слабым, громко хохот­нул филин-пугач.

— А ты что загадаешь, Флинт? — спросил Сильный.

— Есть у меня желание. В Австралию я хочу. Вот ведьма меня починит, для верности еще женьшень пожру, подлечусь — и в Шан­хай, а оттуда пароходом в Австралию...

— Почему в Австралию?!

— А куда ж еще таким, как мы с тобой, Кронин? Там, в Австра­лии, только воры и каторжники живут. И все на воле, вертухая нету ни одного... — Слабый закашлялся. — Ладно, пойдем, стемне­ло совсем.

   Сильный и Слабый двинулись прочь.

— А еще в Австралии, говорят, животное есть — сам вроде бо­бер, а клюв как у утки... — задыхаясь, сообщил на ходу Слабый. — Бобер с клювом! Я должен его увидеть!..

   От порыва ветра колокол над кумирней зазвонил громче, за­глушая голоса русских и их удаляющиеся шаги.

   Они ушли, но Лиза на всякий случай еще несколько минут пря­талась в зарослях, теребя кулон и глядя во тьму, на мерцающие рыжие огоньки курительных свечек. Ветер усилился — и после короткой агонии они погасли один за другим.