«Франкенштейн, или Современный Прометей»: классика, которую пора прочитать заново

В легендарном готическом романе Мэри Шелли «Франкенштейн, или Современный Прометей», который совсем недавно вышел в новом переводе Виталия Тулаева, оживает не только человек, собранный из мертвой плоти, но и вечные вопросы: о природе зла, ответственности творца и цене человеческой гордыни.

Этот роман — не просто история о чудовище. Это литературный вызов, философский эксперимент и одновременно тревожное предчувствие будущего, в котором наука переступает границы дозволенного. Впервые опубликованный в 1818 году, роман Шелли предвосхитил рождение жанра научной фантастики. Но даже спустя два столетия он не утратил своей актуальности.

В центре повествования — молодой ученый Виктор Франкенштейн, увлеченный трудами алхимиков и идеей победить смерть. Одержимый жаждой знания, он создает искусственную жизнь — существо, которое изначально не было злом, но стало им, отвергнутое обществом и своим создателем. В этой трагической истории страшно не столько само чудовище, сколько последствия безответственного эксперимента и моральное бессилие человека, посмевшего сыграть в бога.

«Франкенштейн» — это готика с философским подтекстом, в которой аллюзии на миф о Прометее, Библию и поэму Мильтона «Потерянный рай» складываются в сложную и многослойную структуру. Виктор Франкенштейн — не безумец, а трагический герой. Его стремление к величию, его искреннее желание принести благо оборачиваются гибелью, одиночеством и самоуничтожением.

Существо, лишенное имени, но наделенное чувствами, разумом и способностью к состраданию, осознает свою чудовищность именно через человеческое отвержение. В одном из самых пронзительных признаний он говорит своему создателю: «Бог, в своем милосердии, создал человека прекрасным по своему образу и подобию, я же являюсь изуродованным подобием тебя самого, еще более отвратительным из-за этого сходства». Это не просто крик боли — это обвинение, способное пробудить совесть.

Как справедливо отметил Стивен Кинг, Шелли создала «не злодея, а трагическую фигуру, воплощение отверженности». А Нил Гейман подчеркнул, что Франкенштейн не дал своему созданию самого главного — любви. Именно здесь кроется ключевой конфликт романа: монстр не рождается чудовищем, им его делает общество.

И всё же «Франкенштейн» — это не только философия и аллюзии, но и эмоциональный ураган. Виктор — персонаж, в котором наивность, амбициозность и трагическое одиночество сплетаются в образ, от которого невозможно оторваться. За его падением хочется наблюдать не из злорадства, а из сочувствия. Это не просто герой, а символ идеалиста, проигравшего в схватке с реальностью.

Новый перевод придает тексту свежесть и делает его ближе современному читателю. Возвращение к «Франкенштейну» в таком виде — это не только возможность вновь открыть для себя классическое произведение, но и шанс взглянуть на него под другим углом: не как на пугающий миф, а как на пронзительно честную притчу о человеческой уязвимости и ответственности.

Мэри Шелли, написавшая роман в 18 лет, доказала: мощная литература не имеет возраста. Ее Франкенштейн — это не просто история из прошлого, а предостережение будущему. И сегодня она звучит страшно правдиво.