Язык скорби

На этой неделе писательница, кураторка книжного клуба No Kidding Press и авторка телеграм-канала о литературе doomed detective Дарья Митякина подобрала книги о скорби. В них язык становится одновременно медиатором чувства потери и инструментом по переживанию, преодолению или примирению с ней.

Каждую из этих книг можно приобрести со скидкой 25%, просто зарегистрировавшись на нашем сайте.

На следующий день после смерти матери французский философ Ролан Барт начал вести короткие заметки. В течение трех лет вплоть до своей смерти Барт продолжал эту практику. Заметки были изданы посмертно в качестве незаконченной книги под названием «Дневник скорби». Барт пишет, что горе  — нелинейно и поэтому не может стать базой для литературы. Но при этом он отмечает: чем меньше он пишет, тем сильнее печаль.  

Парадокс скорбного письма заключается в том, что оно стремится запечатлеть то, что ускользает от озвучивания: табуированный опыт смерти и интимный опыт горевания. Книги писательниц в этой подборке показывают разные модусы проживания горя, но все они нащупывают индивидуальный язык скорби.

«Женщина» Анни Эрно (пер. Марии Красовицкой), No Kidding Press, 2022

В книге о своей матери французская писательница Анни Эрно ставит задачей не создать художественную героиню, а передать реальность одной женщины. Ее текст, начатый сразу после смерти матери, описывает ее жизнь с беспристрастностью и безутешностью: детство в бедной нормандской семье во время Первой мировой войны, покупка продуктовой лавки вместе с мужем, болезнь Альцгеймера. Метод Эрно — «на стыке семьи и общества, мифа и истории»; она сравнивает свое письмо с лезвием ножа. Ее стиль, ставший литературной новацией, и стремление к точности личного повествования принесли писательнице Нобелевскую премию по литературе в 2022 году. 

Комикс Элизабет Олвиль притворяется курортной историей о лете на юге Франции. Луизон приезжает со старшей сестрой на каникулы к бабушке и хочет тут же идти на пляж — но обнаруживает, что все не так, как было раньше. Теперь кузины больше интересуются поцелуями и депиляцией, чем играми; бабушка забывает покормить собаку; а в саду то и дело появляется загадочная девочка, похожая на ее мертвую сестру со старых фотографий. Печали взросления и старения объединяют три поколения женщин в графическом романе о семейной памяти и ходе времени. 

В своей предпоследней книге икона американской новой журналистики 1960–1970-х Джоан Дидион ведет репортерский отчет изнутри горя. Дидион, известная проницательными сборниками эссе о жизни Америки, в этом романе обращается, в основном, к автобиографическому материалу, накопленному  за время тяжелых семейных событий. Это и смерть мужа, писателя Джона Грегори Данна, в декабре 2003 года, и болезнь их дочери Кинтаны. В тексте Джоан Дидион раздваивается: одна ее часть мистическим образом не может выкинуть ботинки мужа и уехать из Нью-Йорка, а другая, журналистская, наблюдает со стороны за невыговариваемым опытом соприкосновения со смертью.

«Записки у изголовья» Сэй-Сёнагон (пер. Веры Марковой), T8 RUGRAM, 2022

Двор японской императрицы Тэйси в Киото конца X века — место турбулентных событий. Умирают, теряют власть и отправляются в ссылку братья и отец императрицы, затем умирает и она сама. Сэй-Сёнагон, ее фрейлина и придворная дама, делает радикальный выбор: ничего об этом не писать. Вместо этого она пишет для собственного удовольствия о том, что в предисловии называет «совершенными пустяками». Она составляет памятные списки сезонных празднеств, погодных примет и особенностей своей внутренней жизни. Благодаря этому тексту мы знаем, что в X веке существовала женщина, которая любила пить воду по ночам, а когда ей было тоскливо — писала стихотворения, играла в «го» и принимала мужчин. «Записки у изголовья» — один из самых известных памятников японской литературы, уникальный пример женского письма и документ изнанки скорбного времени. 

Заключительная часть автофикциональной (документально-автобиографической) трилогии русскоязычной поэтессы из Сибири. Если прошлые книги («Рана» и «Степь») были посвящены отцу и матери писательницы, то в центре этой — фигура тетки, умершей от туберкулеза. Героиня Васякиной с пристальным вниманием описывает взросление в «женской» семье и опыт болезни. Скорбь смешивается с желанием освободиться от мертвецов, накопленного прошлого и процессом повседневного письма в «лесном кабинете». «Роза» — автофикшн о переживании постсоветской семейственности, болезни, внутренней тьме и освобождении. 

На все книги из наших подборок действует скидка 25%.