«Колдовству, как известно, стоит только начаться»: отрывок из книги про ведьм и колдунов

«Книга ведьм» под редакцией Кэтрин Хоу — рассказ и о страшном прошлом, и неожиданном настоящем в истории североамериканской нации. Тут вы найдете: рассказы о ведьмах, начиная со средневековья и заканчивая временами колониальной Америки, руководство по их истреблению, написанному королем Яковом I в 1597 году, судебные документы с салемских процессов над ведьмами 1692 года, газетные вырезки и многое другое. В общем, начинаем подготовку к Хэллоуину и публикуем предисловие из новинки .

Спальный пригород Бостона  — городок Марблхед в  штате Массачусетс, известный своей исторической застройкой, — уютно и компактно расположился на берегу моря. Здесь хорошие муниципальные школы, редко, но строго по расписанию ходит автобус, и есть даже собственная еженедельная газета, которую читают в основном из-за злободневной полицейской хроники. Обычно ведьмы в таких местах не живут. 

Однако когда-то давно ведьма здесь все же обитала, хотя и похоронена совсем в другом месте. Вильмот Редд, или Рид, как иногда произносилась ее фамилия, была в числе той сотни с лишним женщин и мужчин, которых в 1692 году признали виновными в колдовстве в городе Салем. Ее тело вместе с телами других осужденных по этому делу было снято с виселицы и брошено в ров у подножья обрывистого склона холма к западу от Салема. В те времена земля перед холмом, где были установлены виселицы, заливалась солеными океанскими водами во время сильного прилива, поэтому тело Вильмот Редд, ненадежно упокоенное на каменистом берегу округа Эссекс, скорее всего, унесло в море. Сегодня на месте рва  — залитая асфальтом парковка местной аптеки. История Вильмот Редд, как и других ведьм Северной Америки, оставивших заметный или мимолетный след в хрониках того времени, — одна большая загадка. Почему переселенцы из Англии, которые в массе своей были грамотнее, чем их европейские современники, отличались практичностью, рациональностью и сплоченностью, поскольку существовали в трудных условиях, когда без взаимовыручки не выжить, — верили в ведьм, чары и колдовство? И не просто верили, но и приговаривали ведьм к смерти? И сегодня факт преследования ведьм — позорная страница, мешающая восприятию символической роли строителей нации, которая отводится американским колонистам в нашей массовой культуре и истории. 

В принципе, истории о ведьмах и колдовстве зачастую рассказывают гораздо больше о времени, в  которое эти истории фиксировались, чем об особенностях собственно ведовства. В каждой теории, объясняющей существование магических практик у англоязычного населения атлантического побережья Америки, ярко прослеживаются предпочтения, предубеждения и прерогативы, характерные для времени создания такой теории, но никак не отражается тот факт, что для людей, живших в  эпоху с шестнадцатого и до середины восемнадцатого века (которое мы называем «ранним Новым временем»), колдовство было вполне оправданной, имеющей право на существование, но при этом крайне опасной категорией объяснения реальности. Ведовство активно пересекалось с важнейшими социальными вопросами того времени — гендерными, классовыми, связанными с  социальным неравенством и религией,  — включало их в себя, а иногда и  переформулировало их, но только для того, чтобы использовать их как проводники иных идей. Стоит отметить, что эти идеи дожили до сегодняшнего дня, в то время как ведовство в его прежнем обличье не сохранилось, перестав быть универсальным орудием объяснения повседневности для тех, кого оно затрагивает напрямую. Это не удивительно, ведь даже в  современном мире идея, для того чтобы завладеть умами людей, может не подкрепляться эмпирически. 

Чтобы добраться до сути значения и функций ведовства в раннее новое время, следует идти другим путем: снимать слой за слоем с этого явления мифы, проникшие в массовое сознание и в академическую историографию, посмотреть свежим взглядом на изначальные источники чародейства и ворожбы. В  результате складывается сложная и неоднозначная картина. В первую очередь ведьма  — это воплощение потусторонних сил, поскольку ее образ не вписывается в жесткие рамки религиозной доктрины. Соответственно, ведовство  — не только и не столько набор колдовских ритуалов, сколько воплощение оппозиции, намеренное воспрепятствование действующей власти, олицетворением которой выступали церковь, король или доминирующая группа носителей определенной культуры. При взгляде сквозь призму мировоззрения английских схоластов оказывается, что колдовские принципы и  практики бросают вызов существующему миропорядку: ведьмы извращают репродуктивную функцию женского рода, выкармиливая грудью бесенят и совокупляясь с  дьяволом, ниспровергают власть церкви, перекачивая христианские ритуалы «задом на перед», подрывают классовую иерархию, заявляя о наличии у них таких сил и способностей, которые они не заработали тяжелым трудом и не получили по праву рождения. Абстрактное понимание того, кто такая ведьма и какие поступки она будет совершать, вместе с  первыми переселенцами из Англии переместилось в  Северную Америку. Преследование ведьм, которым, как принято считать, занимались только пуританские общины покорителей прибрежных территорий Атлантики, проникло в жизнь колоний гораздо глубже. Хотя большинство судебных процессов над ведьмами происходило в  Новой Англии, бытование ведовства признавалось обитателями многих других колоний, причем в условиях постоянного диалога с Англией. Использование судебного прецедента по английскому праву в качестве основания для проведения судов в  Салиме и обоснования приговоров этих судов преуменьшает тот факт, что феномен Салема был в контексте эпохи не отклонением от нормы, а  скорее более интенсивным и  неприкрытым выражением характерных для Северной Америки религиозных убеждений, культурной традиции и правовой догмы. 

В то время как историки девятнадцатого века воспринимали характерную для эпохи освоения Северной Америки веру в колдовство и ведовство как прискорбный отголосок средневекового мировоззрения, от которого потом быстро избавились, такая вера и преследование ведьм как ее следствие должны рассматриваться нами в контексте формирования североамериканской идентичности. Даже несмотря на то, что салемские процессы приблизили момент, когда ведьм перестали судить и преследовать по закону, вера в колдовство жила и здравствовала в течение всей эпохи Просвещения. Ведьмы выступали в качестве буквальных и символических «козлов отпущения» для общин на фронтире в том случае, когда эти общины оказывались под сильным экономическим, религиозным и  политическим давлением. Фигура ведьмы, идея ведовства и желание вытащить ведьму из её убежища «за ушко да на солнышко» цементировали изменчивую жизнь общин с постоянно меняющимся составом, протекавшую по неопределенным правилам на небезопасных территориях. Ведьма  — как воплощение потустороннего и  оппозиции существующему миропорядку  — играла важнейшую роль в формировании того, что со временем станет новой единой нацией. Именно поэтому сегодня и она, и события Салема присутствуют в нашем политическом дискурсе и в нашей массовой культуре. Образ ведьмы нужен нам для того, чтобы точно понимать, какими мы не должны быть, формируя свою собственную идентичность. 

Предлагаемая вашему вниманию книга — весомый аргумент в пользу того, что вера в ведьм и колдовство всегда присутствовала в мировоззрении североамериканских колонистов, и порожденные этой верой действия не были единичными проявлениями неразумия или приступами массовой истерии. Вера в колдовские силы не была случайным шагом назад в мир позднего Средневековья, не была она и досадной осечкой на светлом пути к идее построения совершенной нации. И уж тем более не была она ни болезнью, ни суеверием. Отношение к  ведовству как части колониального миропорядка определяло, что нормально, а что отклоняется от общественной нормы. Для высших эшелонов власти, воплощенных в протестантской церкви и судебной системе, преследование ведовства как явления позволяло консолидировать применение религиозных догм и социальных норм. Для простых людей вера в ведьм объясняла каждодневную несправедливость и внезапные бедствия. Когда эти две силы пересекались, под ударом оказывались отдельные люди, обычно женщины, имевшие смелость выламываться из рамок существующего порядка вещей, — ведь в глазах общества они считались заложившими свое тело и душу дьяволу в  обмен на возможность осуществлять свою волю невидимыми непосвященным средствами. 

«Книга ведьм» — это сборник исходных документов с  комментариями, посвященных теме ведьм и  ведовства, колдовства, чародейства и ворожбы в  англоязычной части Северной Америки. Книга предназначена для тех вдумчивых читателей, которые хотят больше узнать о фактах, стоящих за вымыслом. Наша цель — представить совокупность источников, отобранных с точки зрения их репрезентативной ценности и повествовательных достоинств, чтобы дать читателю точное понимание того, какую роль играли ведовство и колдовство в  жизни первых переселенцев. 

В  первой главе рассказывается о вере в ведьм в колониальной Англии как стране, внесшей наибольший вклад в формирование мировоззрения покорителей Северной Америки, а также о  культурных и правовых аспектах этой веры. 

Во второй главе приводятся избранные записи и протоколы из дел против ведьм, которые велись в  Северной Америке до салемских событий: от зафиксированных в  документах подозрений в ведовстве до первого известного полномасштабного судебного процесса против колдуньи в штате Массачусетс. Географические материалы этой главы не ограничиваются Новой Англией  — в ней приводятся данные о судебном преследовании ведьм далеко за пределами северного Массачусетса с его пуританскими общинами. 

В третьей главе подробно рассматривается феномен Салема как места не только самой известной «охоты на ведьм» в  Северной Америке, но и ставшей самой массовой и повлекшее наибольшее число жертв. 

В  заключительной главе рассказывается об отношении к ведовству после Салема, когда колдовские ритуалы перестали считаться преступлением, но оставались вполне жизнеспособной частью американской культуры. Ведовство не было вытеснено из сознания жителей Северной Америки яркими лучами разума и Просвещения. Оно живет и здравствует в определенной неафишируемой части общественного сознания как напоминание о духов ном мире, который потускнел, но так и  не исчез полностью. 

Ведовство по-прежнему завораживает нас, что подтверждает растущая популярность ведьм: о них снимают фильмы и пишут исторические романы, их именем привлекают туристов и  адептов новых религий. Многое из того, что, как нам кажется, мы знаем о ведьмах, на самом деле почерпнуто из массовой культуры. При слове «ведьма» мы переносимся в  атмосферу Хэллоуина: перед нами возникает образ женщины в островерхой шляпе с метлой и  котом либо практикующей магию домохозяйки из фильма «Колдунья», которая умела так покрутить носом, чтобы жаркое приготовилось само собой. Настоящие ведьмы раннего Нового времени в  Англии и Северной Америке  — это не бормочущие заклинания мультяшные персонажи в ведовских колпаках. Реальность гораздо глубже, интереснее  — и  страшнее. 

Совсем недавно холодным весенним днем я стояла перед скромным старинным домиком в городе Марблхед в штате Массачусетс, обмениваясь последними новостями со своими соседками. Дом был построен в  конце семнадцатого века, а его нынешняя обитательница прожила в нем всю жизнь. Мы с соседями образовали очередь из желающих пройти на распродажу ненужных вещей, которую организовала семья этой недавно скончавшейся женщины. Внутри домик оказался еще меньше, чем выглядел снаружи, — наверное, всего около восьмисот квадратных футов. Его стены потемнели от сигаретного дыма, а в каждом углу скопилась всякая всячина — следы долгой и нелегкой жизни на берегу моря. Чтобы хоть немного расширить свое жилище, хозяйка дома использовала подвал: один угол скромного помещения без отделки был отведен под импровизированную портновскую мастерскую, а другой — под прачечную. Вдоль третьей стены выстроились полки с рядами самодельных кукол, производивших немного пугающее впечатление. В самой дальней части подвала мое внимание привлек открытый стеллаж для сушки трав, рядом с которым на стене было пришпилено несколько фотографий. Это были фото женщин, выбранные, на первый взгляд, случайно. 

Или не случайно... Все фотографии располагались вокруг схематичного изображения почвы в разрезе, вырезанного из какого-то научного журнала. Присмотревшись внимательнее, я уловила в лицах женщин семейное сходство — скорее всего, передо мной были представительницы нескольких поколений предков владелицы дома. Мне показалось, что я нахожусь перед своего рода алтарем, рядом с  которым располагалась книжная полка, заполненная зачитанными до дыр книгами о  ворожбе и  колдовстве, большинство из которых были изданы в  конце 1970-х после всплеска популярности «Нью-эйдж». Соседи рылись в вещах покойницы, менялись подсвечниками, сражались за обладание антикварным приставным столиком и не представляли, что рядом с  ними последние тридцать лет жила самая настоящая ведьма. Я вернулась домой с ее пыльной мантией, с ее простым рабочим столом, за которым теперь пишу, и с книгами о чародействе, которые она так любила. Но главным моим открытием стало осознание того, что моя соседка нашла связь с историческим прошлым, которое так много значило для нее и в котором она черпала силы. Исчезнув как опасное занятие, за которое приговаривают к смерти, ведовство осталось феноменом культуры, скрывающимся в самых что ни на есть законопослушных и чопорных спальных районах Бостона. 

Кэтрин Хоу